Русский поэт Евгений Евтушенко рассказал на страницах La Stampa о том, как за ним следили, чтобы он не покончил с собой. По словам поэта, каждый раз, когда он попадал в опалу, появлялись слухи о том, что он совершил самоубийство. Так произошло и в 1963 году, когда на страницах советских газет можно было прочитать большое количество негативных оценок его творчества. В это время Евтушенко познакомился с литовской моделью Аушрой, с которой у него начался красивый роман. Каково же было разочарование поэта, когда он выяснил, что прекрасная незнакомка оказалась спецагентом, приставленным к нему, чтобы следить за его моральным духом (полный текст на сайте Inopressa.ru).

"В одно прекрасное утро... раздался нервный звонок в дверь. На пороге стоял худенький милиционер с выпученными и испуганными глазами. - Жив, слава Богу, жив, – сказал он, облегченно вздохнув, и потащил меня на балкон. – Народ волнуется, кто-то пустил слух, что вы покончили с собой. Покажитесь народу".

В тот день Евтушенко неожиданно навестил сын Блока, чтобы поддержать его и "выразить негодование по поводу всей той грязи, которую выливали на меня в те дни газеты по взаимной договоренности". Потом он предложил познакомить поэта с литовскими моделями, также которые хотели сказать ему о своей солидарности.

"Девушки с длиннющими ногами, с огромными глазами, с длинными волосами, понравились мне буквально все; но особенно меня потрясла их ведущая модель, не слишком высокая, с голубыми глазами и волосами цвета льна, уложенными в прическу, как у царицы моих детских снов, американской кинозвезды Дианы Дурбин; ее неповторимая походка была похожа на танец, во время которого ее одновременно сильные и легкие икры, покрытые едва различимыми золотистыми волосками, поигрывали самым возбуждающим образом, и тонкие щиколотки нервно подрагивали при каждом шаге".

Девушку, покорившую Евтушенко, звали Аушра. "Когда между нами произошло то "Великое нечто", - вспоминает поэт. - Неразрывное с шумом листвы над нашими слившимися телами, с покачиванием ромашек и колокольчиков и с муравьями, щекотавшими нам кожу, я увидел, что глаза Аушры стали еще более огромными и глубокими из-за слез, которые неожиданно потекли у нее из глаз, о причине которых я ничего не знал. Я окунулся в эти глаза, я плавал в их охлаждающей свежести, вздрагивая и забывая все оскорбления, которые мне нанесли где-то там, далеко, на земле".

На следующий день новая знакомая Евтушенко улетела в Вильнюс, а он уехал в Сибирь, чтобы побывать на станции Зима и на Братской ГЭС. Во время посадки в Свердловске он не удержался, позвонил Аушре и попросил разрешения прилететь к ней. Девушка, еле сдерживая слезы, ответила отказом. Однако это не удержало Евтушенко: он обменял билеты и вылетел в Вильнюс.

"Я необычно хорошо чувствовал себя вместе с Аушрой. Она была первой женщиной в моей жизни, которая принесла мне завтрак в постель, и я, не скрываю, наслаждался этим. Возможно, она была единственной европейской женщиной в моей жизни, в полном смысле слова".

Но однажды, когда она была на кухне и готовила кофе, Евтушенко захотелось курить и он начал искать сигареты в ее сумочке. Неожиданно поэт увидел странную телеграмму на ее имя. Вместо букв там были одни цифры. "Присмотревшись внимательней, я разглядел расшифровку на русском, подписанную карандашом красивым почерком учителя каллиграфии: "Продолжайте наблюдение за порученным вам объектом. Попытайтесь отвлечь его от мыслей о самоубийстве. Его самоубийство может быть использовано нашими идеологическими врагами. Делайте все возможное, чтобы вселить в него оптимизм". Краткая подпись: "Центр".

Увиденное сильно расстроило Евтушенко. Еще больше поэта удивила реакция Аушры. "Она не кинулась к моим ногам, прося прощения. Она, казалось, окаменела, превратившись в одну из тех литовских мадонн, которые стоят на перекрестках дорог. Потом она медленно поставила поднос на ночной столик, стоявший рядом с кроватью, и резко достала из сумочки другой листок, полностью покрытый буквами и цифрами".

На нем было написано: "Порученный мне объект, в ходе встреч с литовской интеллигенцией провозглашал тосты за русско-литовскую дружбу и, в частности, за здоровье Никиты Сергеевича Хрущева. В то же время он жестко осуждал попытки западной прессы воспользоваться слухами о его самоубийстве. Из Вильнюса он вылетит в Сибирь, чтобы воспеть труд строителей Братской ГЭС. Я успешно выполняю порученное мне задание по подъему его духа".

Тогда Аушра рассказал, как ее завербовали, шантажируя из-за тети, бежавшей в Канаду. "Они меня редко беспокоили, иногда они просто просили сопровождать иностранцев, которых держали под наблюдением, и сообщать о содержании их разговоров. Но я не причинила никому зла, только себе самой. Но пару раз, когда они пытались передать меня московскому руководству, им не удавалось меня уговорить, и они ненадолго оставили меня в покое. Потом, неожиданно, на Сельскохозяйственной выставке за кулисами появился человек. Он знал мое кодовое имя и пароль. Он был очень воспитанным и спросил у меня, читала ли я твои стихи", - рассказала она.

"Я ответила, что читала, и многие знала наизусть. Тогда он мне объяснил, что в тот период ты был объектом широкой критики и что ты находился на грани самоубийства. Он попросил помочь тебе. Я видела тебя по телевизору, и мне понравились не только твои стихи, но и ты сам. Я согласилась. А теперь можешь судить обо мне, как хочешь", - добавила она.

Евтушенко понимал, что в каком-то смысле любимая женщина на него "донесла", однако своими "доносами" она ему помогала. Несмотря на это, поэт понял, что больше не может ее любить. "Очень страшно неожиданно узнать, что рука, которая тебя ласкала ночью, утром писала шифрованные послания о тебе в некий "Центр". И она все поняла и сказала: "Теперь ты понимаешь, почему я не хотела, чтобы ты приезжал?"