Отпевание поэта Дмитрия Пригова, скончавшегося в Москве в ночь на понедельник, состоится в 10:00 в четверг, 19 июля, в храме Святителя Николая в Толмачах (Малый Толмачевский переулок, дом 9), сообщил его близкий друг, поэт Лев Рубинштейн.

Затем состоятся похороны Пригова. По словам друга поэта, директора Объединенного гуманитарного издательства (О.Г.И.) Дмитрия Ицковича, место его захоронения еще уточняется: либо это будет Востряковское кладбище, либо Донское, передает ИТАР-ТАСС.

Пригов был госпитализирован в ночь на 7 июля в кардиологическое отделение 23-й московской больницы и находился в реанимации в крайне тяжелом состоянии. В течение десяти дней врачи боролись за его жизнь, однако спасти Дмитрия Александровича не удалось. Как сообщалось ранее, 66-летний поэт перенес три операции на сердце.

До госпитализации концептуалист планировал участвовать в большом перфомансе вместе с группой "Война". Сидящего в шкафу Пригова собирались в течение дня поднять на 22-й этаж общежития МГУ, а он должен был декламировать свои тексты. Это была всего лишь одна из его бесконечных выдумок, примерка очередной шутовской маски.

Современники запомнят его тем самым Дмитрием Александровичем, творившим всю жизнь и каждый день и находившим в этом настоящий "способ жизни", отмечают "Новые известия". Пригов вошел в литературу как несомненный и признанный лидер нового направления "концептуализм", и он - отнюдь не случайное явление в русской литературе последней трети ХХ века и начала третьего тысячелетия.

Он сам рекомендовал себя как "проект Дмитрий Александрович Пригов". Его первая официальная персоналка состоялась в 1988 году в Чикаго. В 1993 году он был удостоен Пушкинской премии фонда Альфреда Тепфера. С 1990-х у него выходят стихотворные сборники, прозаические книги, в числе которых "Слезы геральдической души", "Явление стиха после его смерти", "Сборник предуведомлений к разнообразным вещам", романы "Живите в Москве", "Только моя Япония", "Ренат и Дракон".

Но издательства не в состоянии были нагнать художника: по его собственным подсчетам, из 35 тыс. написанных стихотворений опубликована была примерно пятидесятая часть. Одному человеку транслировать все это было не под силу, и поэтому в проекте "Дмитрий Александрович Пригов" соседствовали самые разнообразные маски или имиджи.

Не хватит никакого места, если начать вспоминать, где его видели в последний раз. В Литературном музее он выставлял свой совместный с сыном и невесткой фотопроект. На летнем книжном фестивале показал выставку "Литературных портретов". Спел в опере, сплясал в балете, прокричал кикиморой. На собственном сайте вел дневник. Для него, как для неутомимого экспериментатора, не было никаких границ между видами творчества.

Не правы те, кто связывал художественную деятельность Дмитрия Александровича Пригова исключительно с пародийной деконструкцией советской эстетики, отмечает "Коммерсант". И сегодняшняя политэстетика казалась ему достойной щелчка - в последних стихах, с их избытком нынешних политических реалий, он рифмовал "Путина" и "лиллипутину", всегда готовый к опасному каламбуру. С профессорским удовольствием объяснявший свою творческую стратегию, он называл это "выстраиванием отношений с культурным мейнстримом".

Цитировать Дмитрия Александровича сложно, пишут "Известия". Нужна именно его неповторимая интонация, пародирующая то акафист, то газету "Правда", то просто советскую и постсоветскую речь. В 2002 году на поэтическом фестивале в Сорбонне Пригов прочел главу из "Евгения Онегина" на распев буддийской мантры, горловым пением. Французы не поняли, насколько это смешно. Я же удивился выносливости поэта, перенесшего в 90-х инфаркт и операцию на сердце.

В Третьяковской галерее на Крымском Валу и сейчас выставлена его инсталляция, где огромная уборщица в черном халате летит, оседлав метлу и выставив стоптанные кеды навстречу фужеру, наполненному наполовину красным вином, а напротив - холст с изображением глаза той же таинственной уборщицы, где зрачок, как фужер, наполовину красный.