Это необъяснимо. Все больше отдалялась она от тех мест, где каждая вещь
замкнута строгими очертаниями и гранями, каждая имеет свое твердое и
неизменное имя. Все глубже погружалась в тихую, зыбкую), бездонную глубину,
где медленно плывут смутные и прохладные, как утренний туман, облака.
Кларисса Лиспектир.* "Дикое сердце"
In memoriam J. М. у R. A.1
Кто знает, возможно ей и достаточно было, как она это сделала потом,
упрямо задаться такой целью, и она увидела бы, почувствовала бы себя со
стороны так же отчетливо и ясно, как выглядела и чувствовала, крутя педали
велосипеда, катящегося в глубь леса, еще по-утреннему прохладного, свежего,
по тенистым тропинкам между высокими папоротниками, где-то в одном из
уголков Дордони, который потом стяжает недолгую и сомнительную славу на
страницах газет и в радиопередачах, представила бы себе молчание деревьев и
этот рассеянный и невозмутимый, вечный полусвет, сквозь который она, Жанет,
скользила светлым пятном; металлически позвякивала ее непрочно прикрепленная
к алюминиевой раме фляга, в упругую пустоту уходили педали, а легкий ветерок
трепал, расстегивал блузку, сжимал груди -- двойная ласка в этом беззвучном
скольжении меж двойного ряда деревьев и папоротников, внутри светящегося
зеленого тоннеля, пахнущего грибами, мохом, сыростью -- каникулы.
Лес был тот и не тот, во всяком случае это был другой лес для Робера,
которого гнали с ферм, который был грязен, потому что провел ночь,
прижимаясь к подстилке из жухлых шершавых листьев; луч солнца, пробившийся
сквозь кроны кедров, упал ему в лицо, и он тер глаза, смутно пытаясь
сообразить, что делать дальше -- оставаться ли в этих краях или спуститься в
долины, где, возможно, его ждала кое-какая работа и кувшин молока, а потом
он снова сможет вернуться на большие дороги или затеряться все в тех же
лесах, вечно голодный, одолеваемый бессильной, сводящей скулы яростью.
На узком перепутье Жанет затормозила в нерешительности: налево, или
направо, или по-прежнему прямо, настолько зелено и свежо все было кругом,
будто вся земля раскрылась перед ней огромной доверчивой ладонью. Она
выехала из лагеря, как только рассвело, потому что воздух в спальне был
спертый от тяжелого дыхания, от обрывков чужих кошмаров, от запаха грязных
тел, а до полуночи они, разбившись на компании, весело распевали и жарили
кукурузу, прежде чем одетыми свалиться без сил на походные холщовые койки --
девочки в одной половине, мальчики в другой, недовольные этими идиотскими
правилами, уже полусонные, но все еще продолжающие безобидно подшучивать над
девчонками.
В поле, перед тем как въехать в лес, она остановилась выпить молока из
фляжки, нет, никогда не надо утром встречаться с ночной компанией, у нее
тоже были свои идиотские правила -- ехать по Франции, пока есть деньги ... |
News
