Тогда, в то время, узнать это было трудно. Идешь в кино или в театр и
приятно проводишь вечер, не думаешь о тех, кто делал это до тебя, выбираешь
.время и место, наряжаешься и названиваешь по телефону, и ряд одиннадцатый
или пятый, мрак, музыка, земля ничейная и всем принадлежащая, там, где все -
никто; мужчина или женщина в кресле партера, роняешь. слова извинения, что
опоздал, реплика вполголоса, на которую ты или отвечаешь, или пропускаешь
мимо ушей но обычно молчание, взоры, устремленные на огни рампы или на
экран, отвращенные от того, что рядом, по сю сторону. Поистине трудно было
установить, пренебрегая популярностью, бесконечными очередями, критическими
статьями и отзывами, что нас, любящих Гленду, так много.
Но прошло года три-четыре, и уже нельзя было с уверенностью утверждать,
что кружок сформировался с легкой руки Ирасусты либо Дианы Риверо, они сами
не знали, когда это свершилось, возможно, за рюмкой в компании друзей после
киносеанса они говорили или умолчали о чем-то, что позволило вдруг создать
союз, который позднее все назвали "ядром", а самые молодые окрестили
"клубом". Клуба, конечно, никакого не было, просто мы любили Гленду Гарсон,
и этого достаточно было, чтобы отмежеваться от тех, кто только восхищался
ею. Нас не меньше этих других восхищала Гленда, боготворили мы также Анук
Эме, Мэрилин, Анни Жирардо и Сильвану Пампанини, да и против Марчелло
Мастроянни, Ива, Витторио и Дэрка* мы ничего не имели, но превыше всего
любили Гленду, и кружок сложился из этого, и от этого было что-то известное
только нам, и доверяли мы только тем, кто в неторопливой застольной беседе
признавался наконец в любви к Гленде.
С почина Дианы или Ирасусты кружок медленно расширился, в год "Снега в
огне" нас было всего шесть-семь, но после премьеры "Как быть элегантной"
кружок увеличился, он разросся до невыносимых размеров, и мы оказались под
угрозой снобистского подражания либо сезонной чувствительности. Первыми
заявили протест Ирасуста и Диана потом еще двое-трое, и мы решили сомкнуть
ряды не допускать никого без экзамена, но не того экзамена, что маскируют
виски и бравурной эрудицией (этими ночными испытаниями Буэнос-Айрес ничуть
не уступает Лондону или Мехико). В час премьеры "Мимолетных возвра-щений" мы
с невеселым торжеством оказались вынужденными признать, что нас, любящих
Гленду, стало много. Конфликты в кино, косые взгляды после сеанса,
растерянные лица женщин и мрачное молчание мужчин были красноречивей, нежели
штандарт или пароль и отзыв. Нехитрые пружины свели нас в кафе в центре
города, уединенные столики стали сближаться, возникла милая привычка
заказывать один и тот же коктейль, чтобы отбросить ненужную подозрительность
и прямо посмотреть в глаза друг другу, в глаза, где еще дышал последний
образ Гленды в последнем кадре последнего фильма.
Двадцать или тридцать, мы так и не узнали... |
News
