1
Коломб, сев за работу после завтрака, наткнулся к вечеру на столь
сильное и сложное препятствие, что, промучившись около часу, счел себя
неспособным решить предстоящую задачу в тот же день. Он приписал бессилие
своего воображения усталости, вышел, посмеялся в театре, поужинал в клубе
и заснул дома в два часа ночи, приказав разбудить себя не позже восьми.
Свежая голова хорошо работает. Он не подозревал, чем будет побеждено
препятствие; он не усвоил еще всей силы и глубины этого порождения
творческой психологии, надеясь одержать победу усилием художественной
логики, даже простого размышления. Но здесь требовалось резкое напряжение
чувств, подобных чувствам изображаемого лица, уподобление; Коломб еще не
сознавал этого.
В чем же заключалось препятствие? Коломб писал повесть, взяв центром ее
стремительное перерождение женской души. Анархист и его возлюбленная
замыслили "пропаганду фактом". В день карнавала снаряжают они повозку,
убранную цветами и лентами, и, одетые в пестрые праздничные костюмы, едут
к городской площади, в самую гущу толпы. Здесь, после неожиданной, среди
веселого гула, короткой и страстной речи, они бросают снаряд, - месть
толпе, - казня ее за преступное развлечение, и гибнут сами. Злодейское
самоубийство их преследует двойную цель; напоминание об идеалах анархии и
протест буржуазному обществу. Так собираются они поступить. Но
таинственные законы духа, наперекор решимости, убеждениям и мировоззрению,
приводят героиню рассказа к спасительному в последний момент отступлению
перед задуманным. За то время, пока карнавальный экипаж их движется в ряду
других, среди восклицаний, смеха, музыки и шумного оживления улиц к
роковой площади, в душе женщины происходит переворот. Похитив снаряд, она
прячет его в безопасное для жизни людей место и становится из
разрушительницы - человеком толпы, бросив возлюбленного, чтобы жить
обыкновенной, просто, но, по существу, глубоко человечной жизнью людских
потоков, со всеми их правдами и неправдами, падениями и очищениями,
слезами и смехом.
Коломб искал причин этой благодетельной душевной катастрофы, он сам не
принимал на веру разных "вдруг" и "наконец", коими писатели часто
отделываются в трудных местах своих книг. Если в течение трех-четырех
часов взрослый, пламенно убежденный человек отвергает прошлое и начинает
жить снова - это совсем "вдруг", хотя был срок по времени малый. Ради
собственного удовлетворения, а не читательского только, требовал он ясной
динамики изображенного человеческого духа и был в этом отношении
требователен чрезмерно. И вот, с вечера пятого дня работы, стал он, как
сказано, в тупик перед немалой задачей: понять то, что еще не создано,
создать самым процессом, понимания причины внутреннего переворота женщины,
по имени Фай.
Слуга принес кофе и зажег газ. Уличная тьма реде... |
News
