Жила-была женщина; очень ей хотелось иметь ребенка, да где его взять?
И вот она отправилась к одной старой колдунье и сказала ей:
- Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его дос-
тать?
- Отчего же! - сказала колдунья. - Вот тебе ячменное зерно; это не
простое зерно, не из тех, что крестьяне сеют в поле или бросают курам;
посади-ка его в цветочный горшок - увидишь, что будет!
- Спасибо! - сказала женщина и дала колдунье двенадцать скиллингов;
потом пошла домой, посадила ячменное зерно в цветочный горшок, и вдруг
из него вырос большой чудесный цветок вроде тюльпана, но лепестки его
были еще плотно сжаты, точно у нераспустившегося бутона.
- Какой славный цветок! - сказала женщина и поцеловала красивые пест-
рые лепестки.
Что-то щелкнуло, и цветок распустился. Это был точь-вточь тюльпан, но
в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка. Она была
такая нежная, маленькая всего с дюйм ростом, ее и прозвали Дюймовочкой.
Блестящая лакированная скорлупка грецкого ореха была ее колыбелькою,
голубые фиалки - матрацем, а лепесток розы - одеяльцем; в эту колыбельку
ее укладывали на ночь, а днем она играла на столе. На стол женщина пос-
тавила тарелку с водою, а на края тарелки положила венок из цветов;
длинные стебли цветов купались в воде, у самого же края плавал большой
лепесток тюльпана. На нем Дюймовочка могла переправляться с одной сторо-
ны тарелки на другую; вместо весел у нее были два белых конских волоса.
Все это было прелесть как мило! Дюймовочка умела и петь, и такого нежно-
го, красивого голоска никто еще не слыхивал!
Раз ночью, когда она лежала в своей колыбельке, через разбитое окон-
ное стекло пролезла большущая жаба, мокрая, безобразная! Она вспрыгнула
прямо на стол, где спала под розовым лепестком Дюймовочка.
- Вот и жена моему сынку! - сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с
девочкой и выпрыгнула через окно в сад.
Там протекала большая, широкая река; у самого берега было топко и
вязко; здесь-то, в тине, и жила жаба с сыном. У! Какой он был тоже гад-
кий, противный! Точь-в-точь мамаша.
- Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! - только и мог он сказать, когда уви-
дал прелестную крошку в ореховой скорлупке.
- Тише ты! Она еще проснется, пожалуй, да убежит от нас, - сказала
старуха жаба. - Она ведь легче лебединого пуха! Высадим-ка ее посередине
реки на широкий лист кувшинки - это ведь целый остров для такой крошки,
оттуда она не сбежит, а мы пока приберем там, внизу, наше гнездышко. Вам
ведь в нем жить да поживать.
В реке росло множество кувшинок; их широкие зеленые листья плавали по
поверхности воды. Самый большой лист был дальше всего от берега; к это-
му-то листу подплыла жаба и поставила туда ореховую скорлупу с девочкой.
Бедная крошка проснулась рано утром, увидала, куда она попала, и
горько заплакала: со всех сторон была вода, и ей никак нельзя было пе-
ребраться на сушу!
А старая ... |
News
